Автор: LinaFortuna
Бета:-
Название: Секунда до темноты
Пейринг: Том/Билл
Жанр: Angst, АU, Romance
Категория: slash
Рейтинг: R
Размер: миди
Статус: ЗАКОНЧЕН
Самари: Если ты не умеешь ценить жизнь, то она заставить тебя делать это своими методами, и они будут беспощадны....
Предупреждение: все те же – мат, гомосексуальные отношения…
Слово от автора: Начинаю писать свой новый фик, идея которого посетила меня, когда я плавала в бассейне. Причем, как ни странно, целиком, я точно знаю, каким будет конец этого фика. Этот рассказ не будет няшным, он о другом.
Я надеюсь, вас заинтересует этот рассказ.
Маленькая просьба, если меня слишком сильно будет заносить в юмор – одерните меня!
Пролог.
POV Tom
- Томми, мальчик мой, сделай их! Покажи этим лузерам, кто тут победитель! Я ослепительно улыбаюсь моей девочке. Самой красивой девочке из всей нашей сумасшедшей компании. У меня все всегда самое красивое. Самое лучшее.
- Я сделаю это для тебя, - подмигиваю ей и крепко вцепляюсь в руль, - Встречай на финише своего победителя.
Она улыбается мне полными розовыми губами и отходит от машины.
Сейчас два часа ночи, сто километров от города, заброшенная трасса и мы сумасшедшие искатели приключений. Золотая молодежь, которой надоели клубы и алкоголь. Мы развлекаемся по другому, мы ловим кайф от опасности, мы доказываем себе, что все еще живы. Каждый день новое испытание. Кучка богатых подростков, забытых родителями им не до нас у них общественная жизнь, а у нас лишь наше безумие.
Сегодня это гонка. Гонка по трассе в конце которой стоит знак дорожных работ. За знаком обрыв в сто метров глубиной. Цель разогнаться до максимума, чтоб придти первым, но успеть вовремя остановиться, чтоб не сдохнуть. Никто из нас не боится смерти. Мы пробовали все. Мы уже мертвы. Нас оживляет только чувство опасности. Смертельной опасности.
Руки дрожат от напряжения, нога на педали газа, глаза вцепились в чувака, который должен дать отмашку. Я почти не дышу, внутри такое напряжение, что кажется от меня можно заряжать батарейки. Доля секунды и глаз засекает движение руки парня, визг тормозов. Гонка началась. Я выиграю, я это знаю. Я всегда выигрываю. Я Король жизни.
Впереди отчетливо вижу предупреждающий знак, но не убираю ногу с педали газа. Я смогу. Мне не страшно. Я первый. Знак в метрах уже в пятидесяти от меня. В тридцати. В двадцати. Что есть силы бью по тормозам. Они оглушительно визжат, но машина стремительно продолжает гнать в обрыв. Кровь отливает от лица, когда я отчетливо понимаю, что не успею затормозить. Еще секунда и я срываюсь в пустоту. Последняя мысль в моей голове - я проиграл!
***
Открываю глаза. Медленно. Свет неприятно жжет глаза. Я жмурюсь и стараюсь понять где я. Обвожу глазами комнату и понимаю, что я лежу в больничной палате и судя по многочисленным трубкам торчащим из меня в реанимационной палате. Последние события четко всплывают в голове. Я сорвался в обрыв, я проиграл гонку, проиграл пари со смертью.
О том насколько я проиграл я понимаю позже, когда в палату заходит моя мама. Когда я вижу ее убитое горем лицо. Моя мать никогда не показывала эмоций, на ее лице можно было увидеть только маску доброжелательности и ничего больше, какая бы ситуация не была. Ее деятельность прочно наложила отпечаток на ее личность. У мамы косметическая корпорация, крупнейшая в Германии. И мама занимается благотворительностью. У меня всегда создавалось ощущение, что она состоит во всех существующих благотворительных организациях. Ее улыбающиеся фото регулярно появляется в газетах в обнимку с каким-нибудь беспризорником, она находит время, на всех брошенных детей, кроме меня.
И вот эта железная женщина с вечно улыбающимся лицом стоит сейчас рядом со мной совершенно подавленная. Снова усмехаюсь. А я в серьез думал, что даже на моих похоронах она будет улыбаться, читая в церкви речь, о том какой я был мля замечательный человек и прекрасный сын.
- Мама... - не узнаю свой голос. Какой-то хрип, вместо слов, но она понимает. Подходит ближе и опускается рядом на стул. Смотрит на меня смотрит... Так смотрит будто я уже умер.
- Мама, что со мной? - еле слышно хриплю я, а она вздрагивает и отводит глаза, у меня начинается паника. Я пытаюсь двинуться, но не могу. Что за черт?
- Мама? - страшно, как же страшно. Мне никогда в жизни небыло так страшно.
- Почему я не могу пошевелиться, мама? - она молчит, а у меня глаза наполняются ужасом и слезами. Я не чувствую своего тела. В панике пытаюсь дергаться, но ничего не выходит.
- Успокойся Томми... - шепчет мать и берет меня за руку, - Том, у тебя сломан позвоночных в двух местах. Врач сказал, что вообще чудо, что ты остался жив... Только вот...
- Что? - мой шепот и секунды перед ее ответом вокруг стоит такая тишина, что я слышу стук собственного сердца.
- Ты никогда не сможешь двигаться...
Вот так закончилась жизнь Тома Каулитца. Тома Каулитца короля мира.
Дурака, который считал, что он может все. Дурака, который играл со смертью каждый божий день!
Глава 1. Сон первый - Голос.
Ровно месяц, как я дома. Я мечтаю покончить с собой, но даже этого сделать не могу, у меня не двигаются ни руки ни ноги. Я ничего не могу сам, ни-че-го. Меня кормят, моют, переодевают. Растение. Вот только по какому-то злому умыслу, я остался в здравом уме. Родителей я вижу еще реже чем прежде, они как будто сторонятся меня, а когда рядом, не смотрят в глаза. Друзья ко мне не приходят и девочка моя, как оказалось давно уже не моя. Я проиграл, а жизнь любит только победителей. Я правда не понимаю, зачем выжил.
Вчера умолял сиделку дать мне каких-нибудь таблеток, чтоб загнуться, а она испугалась и убежала к матери. Потом был долгий разговор, мать убеждала меня в необходимости психолога. Я только не понимал, а в чем прикол? Чем мне может помочь психолог? Он что вернет мне способность двигаться? Или может быть смысл жизни? Безперспективняк. Я умер еще тогда, полтора месяца назад, когда не смог вовремя затормозить. Единственным спасением для меня стал сон. Мне долгое время ничего не снилось. Просто на это время наступала пустота, освобождение от мыслей от чувств от всего. Я полюбил сон. Но в один прекрасный момент я заснул и как наяву увидел себя стоящим посреди огромной темной комнаты. Темная, хоть глаз выколи. Но я четко чувствовал, что я стою. Стою на своих ногах. Я неосознанно заулыбался. Как же хорошо.
- Ну привет, Том Каулитц! - окликнул меня смешливый голос, но было темно и говорящего совсем небыло видно.
- Кто здесь? - спросил я оборачиваясь на голос.
- Здесь Я! - все тот же смешливый голос.
- А ты кто? - более тупого диалога не возможно придумать, но ведь это же сон.
- Я это я! - говорящий явно глумился надо мной.
- Покажись, чего таишься! - я начал злиться.
- А ты уверен, что готов меня увидеть? - спросил голос.
- А чего готовится-то, ты что страшный? - я, как будто со стороны слышал диалог наш дурной.
- Скорее наоборот! - голос стал важным и очень гордым.
- А ну показывайся, хвастун! - стало до жути интересно, посмотреть на обладателя глумливого голоса.
- Неа... - ответил голос.
- Почему? - удивился я.
- Не все сразу, а то вдруг ты завтра не придешь, а мне тут скучно... - голос стал наигранно жалостливым.
- Приду? Так ты же мне снишься, как я могу снова придти в этот же сон? - недоумевал я.
- Ты можешь придти! - заверил меня голос.
- А я больше не хочу приходить, ведь ты не показываешься!
- А ты приди снова и я покажусь! - голос снова смеялся.
- Возможно приду... - мне не почему-то не хотелось просыпаться, меня странно завлек наш глупый разговор.
- Приходи Том Каулитц, я буду тебя ждать! - голос прозвучал вполне серьезно. Я улыбнулся.
- Зовут-то тебя как? - спросил я на последок.
- Не скажу... - ответил голос.
- Ну и дурак! - обиделся я.
- Здесь один дурак и его зовут Том Каулитц! - голос заржал и исчез.
А проснувшись, я обнаружил себя лежащим все на той же кровати. Ничего не изменилось. Я инвалид, не способный ничего сделать самостоятельно. Живой труп. Иллюзия сна, где я мог двигаться, совсем рассеялась, оставляя меня один на один с жестокой реальностью. Стало себя безумно жаль. Глаза наполнились слезами. Как же так? Господи, ну как же так? Зачем все это, зачем жить-то вот так?
В дверь тихо постучали. Мама.
- Том, ты не спишь? - через силу улыбаясь, спросила она. Теперь она всегда так улыбается, натянуто, не натурально. Делает вид, что все хорошо. Молчу, не хочу с ней говорить, вообще ничего не хочу, а что хочу того не могу, никак не могу.
- Том, ты что плакал? - заметила мокрые дорожки на моих щека. Улики против меня, подтверждения ее правоты. Я даже слезы свои стереть не могу!
- Что случилось? Тебе плохо? Больно? Не молчи Том? - на ее лице не поддельный испуг. Но слова звучат как-то фальшиво. Не привыкла она обо мне заботится, не привыкла бояться за сына. Я всегда был слишком независим.
-Все хорошо, - отвечаю чуть хрипло. На самом деле я хочу пить, немного хочу есть и мне очень сильно хочется в туалет. Но ей я ни за что не скажу об этом. Мне стыдно перед ней за свою беспомощность. Она не из тех мам, которые стирали пеленки и вообще представляют, что это такое.
- Позови пожалуйста Марту, - отвернув голову, чтоб не видеть ее, прошу я.
- Том, если тебе что-то нужно, я могла бы это сделать, - сжимаю зубы.
Господи, ну неужели она не понимает, что меня и так унижает мое нынешнее положение? Зачем усугублять это? Зачем еще больше меня мучить?
- Не надо. Марту позови, - она вздыхает и поднимается, чтобы уйти.
- Папа скоро придет, хочешь заглянет к тебе? - смешно как, мой отец заходит в мою комнату, максимум раз в неделю на минуты две. Смотрит на меня, как на сломанную куклу. Жалостливо и как-то брезгливо. Ненавижу его.
- Нет, не нужно, - отвечаю, не поворачивая головы. Как же писать хочется. Безумно унизительно. Мама выходит, и я наконец выдыхаю. Я вижу, что она старается, но вся ее забота настолько не естественна, как на камеру. В моей матери никогда небыло родного тепла, один глянец. Она не умеет по-другому. Хочет, вижу, что хочет, но не умеет. Черт! Ну, где же Марта!
Глава 1. Сон второй. Я тут живу.
Я нашел себе развлечение. Смущаю свою сиделку Марту. Марта это женщина лет сорока пяти, пуританских правил, не высокого роста и средней симпатичности. Я подозреваю, что личной жизни у нее нет. От слова секс она краснеет и начинает гневно пыхтеть. Меня веселит это. Хотя она добра ко мне, и последний месяц это единственный человек с кем я разговариваю. Я благодарен ей за то, что она цацкается со мной и даже поругивает, за несговорчивость. С недавних пор, она стала читать мне в слух книги, решив за меня, что от телевизора я отупею. Как будто в моем положении это сможет меня напугать. Да я бы рад поскорей отупеть, чтобы съедающие из мой мозг мысли оставили меня. Но Марта была другого мнения, она читала мне только классическую литературу, считая, что только она может одухотворить человека оставив в его сердце свой благостный свет. А я за это рассказывал ей свои истории, гораздо менее благостные. Я пересказал все свои многочисленные ночи, что смог вспомнить, в шокирующих подробностях. От слова член, бедная женщина бледнела. По-моему она вообще не знала, что этим органом можно делать ТАКИЕ вещи. Я ее просвещал, она меня. По началу она злилась на меня, пыталась уйти, когда я начинал свои повествования, но потом поняла, что это меня веселит и вызывает улыбку и смирилась. Она по-своему прикипела ко мне, и очень осуждала моих нерадивых родителей, старательно избегающих меня.
- Сегодня Томас, я вам начну читать прекрасный роман Ремарка - "Триумфальная арка". Это великолепное произведение о жизни эмигрантов в годы войны. Им было безумно тяжело, их разлучали с родными, садили в лагеря, лишали всего, но они не сдавались даже в самых сложных ситуациях, продолжали жить, любить... - воодушевленно расписывала мне прелести очередного шедевра Марта, явно проводя со мной аналогию. Я понимал это, но вот она-то ни как не хотела понять, что я не жилец уже. И не хочу жить. Какая же это жизнь, когда ты лежишь пластом, и не можешь без помощи элементарно сходить в туалет и помыться? Марта добрая женщина, ей хочется скрасить мою долю, дать мне шанс, но это бессмысленно. Вот только упрямой Марте вознамерившейся скрасить мои будни, этого было не доказать. Она уселась в кресло рядом с толстой книжкой в руках, я закрыл глаза и приготовился слушать. Открыв глаза я понял, что стою в той же комнате, что и вчера, только сегодня она была ярко освещена и я мог ее рассмотреть. Комната была большая и почти пустая из мебели только белый диван и темно-коричневый стол. Две картины на стенах, а на полу пушистый ковер.
- Том Каулитц, я знал, что ты ко мне вернешься! - услышал я за спиной знакомый глумливый голосок. Резко оборачиваюсь, но за мной никого не оказывается.
- Покажись, ты же обещал! - раздосадовано кричу я и иду на голос. Иду! Сам иду. Могу идти, двигаться и даже жестикулировать руками, для большей понятности моих эмоций. Где я? В раю?
- Хорошо я покажусь, но ты за это, должен мне кое-что пообещать!
- Что?
- Ты будешь приходить ко мне каждый день! – нагло, выдвинул свои условия голос.
- Все время в один и тот же сон? – удивился я невероятной просьбе, - Я не могу точно знать, что на завтра мне приснишься именно ты!
- Том Каулитц, если ты захочешь, я буду сниться тебе каждый день, - голос прозвучал не очень весело.
- А что ты делаешь в этом сне? – смешно, но мы вновь возобновляем наш странный диалог.
- Я тут живу. Один. И мне очень скучно Том Каулитц. Я хочу, чтоб ты приходил ко мне! – голос стал капризным и нетерпеливым.
- Хорошо, я буду приходить. Это лучше чем лежать пластом. Здесь я по крайней мере могу ходить, - усмехнулся я.
- Здесь ты можешь все! - ответил голос, где-то за моей спиной. Я вновь обернулся и увидел, что за мной стоит тонкий черноволосый мальчик, одетый в белую футболку и белые льняные штанишки на завязках. Его черные глаза, ярко контрастировали с бледностью кожи и алостью губ. Красивый мальчик, не по мальчишески совсем красивый.
- Том Каулитц, можешь звать меня Билли. Вообще-то меня зовут Билл, но Билли мне нравиться больше, - он с интересом разглядывал меня, а я с не меньшим интересом разглядывал его.
- Ну, что Том Каулиц, пойдем, я покажу тебе свой мир!
- Твой мир? - я ошарашено потопал за этим худеньким мальчиком.
- Да, я создал себе здесь целый мир, представляешь Том Каулитц! - бодрым голосом отвечал мне Билли.
- Можно просто Том, - пробубнил я, - А ты давно живешь здесь?
Худой брюнетик остановился, и задумчиво почесал щеку.
- Не знаю, мне кажется, что я всегда жил здесь, но даже если не всегда, то однозначно очень давно! - он снова улыбнулся, - Ну что ты встал, пойдем скорее!
- Иду-иду, - отозвался я и вновь направился за своим провожатым, с любопытством глядя на его худощавую спинку обтянутую белой футболочкой. Билли уверено прошагал через огромную комнату и замер у двери, в конце нее.
- Ты готов Том Каулитц? – мальчик обернулся и одарил меня смешливым взглядом. Его глаза всегда смеялись, излучая теплый свет. Я не мог не улыбаться, глядя на него.
- Скажи сразу к чему стоит подготовиться? – на самом деле было ничуть не страшно, мне, по сути, было все равно, что за этой дверью, потому, как моя реальность на много страшнее любого, даже самого жуткого сна.
- Ни-за-что! Так же будет совсем не интересно!– по слогам проговорил мой новый друг и вновь расхохотался, - Рискнешь наобум?
Я покивал, потому, как просто не понимал, как можно отказаться даже от самой большой авантюры, если тебя в нее завлекает человек с ТАКИМ глазами.
- Закрой глаза, - приказал мне худик и я сразу же подчинился. И когда я стал таким сговорчивым?
Я услышал щелчок открывающегося замка и почувствовал тонкие пальцы на своем запястье тянущие меня в неизвестность. Секундой позже я почувствовал легкий ветерок, принесший с собой запах морской воды.
- Открывай глазенки, мы пришли! – услышал я над самым ухом все тот же смешливый голосок. Я тут же повиновался настойчивой просьбе и замер в благоговейном оцепенении.
Мы стояли посреди пустынного пляжа. Перед нами простирался спокойный океан, без единой волны. Вода была прозрачной и имела неповторимый сине-зеленоватый цвет. Ноги утопали в мелком белом песке, а за нами была полоса тропической зелени. Я во все глаза смотрел на это чудо, не имея возможности вымолвить не единого слова. От восторга я не мог даже дышать. Как же хорошо-то Господи!
- Тебе нравиться? – Билли с интересом смотрел на меня, явно ожидая комплементов в свой адрес.
- Это рай… - большими от восторга глазами, глядя в его смешливые, вымолвил я.
- Теперь это и твой рай, - Билли снова взял меня за руку и повел к океану.
- Будем купаться? – спросил я, на ходу не понимающе оглядывая себя, так как на мне были купальные плавки. Я посмотрел на Билли и увидел ту же картину. Улыбнулся. Не смог не улыбнуться. Мой новый знакомый был бледный, как маленькое приведение, его голенькие лодыжки сливались с белым песком. Он почти фосфорицировал. Я по сравнение с ним, был почти шоколадным.
- Конечно. Здесь знаешь, какие рыбы красивее, всех цветов радуги! – заверил меня Билли.
Мы с разбегу бросились в воду. Она оказалась теплой, как парное молоко и неописуемо приятной. Я радовался, как ребенок впервые оказавшийся на море. Нырял, пытаясь разглядеть разноцветных рыб. В детском запале пугал Билли, неожиданно подплывая к нему и ловя его за ногу. Он смешно визжал, но увидев меня заливисто смеялся. Мне было хорошо, очень хорошо.
- Томас, Тоомаас… - как через завесу услышал я зовущий меня голос, - Томас…
Океан стал таять на глазах и последнее что я увидел, это полные печали глаза Билли и его отчаянный голосок.
- Том Каулитц, не уходи! Не уходииииииииииии!
- Томас, ты заснул! – передо мной сидела Марта, все с той же книгой в руках, - Ты совсем не приучен к хорошей литературе, - моя сиделка разочарованно вздохнула.
- Прости Марта…
- Не страшно, продолжим завтра, я должно быть тебя утомила, - Марта погладила меня по щеке, и я ойкнул, почувствовав сильное жжение.
- Томас, да у себя все лицо красное, как от солнечного ожога!
- Должно быть аллергия, - ответил я чуть слышно. Как такое могло случиться, что мой сон оставил последствия в реальности?
- Да, наверное. Нужно определить на что. Пойду на кухню приготовлю тебе ужин и принесу мазь, она тебе поможет. Что бы ты хотел сегодня на ужин?
- Все равно… - Марта кивнула и вышла из комнаты, а я закусил до боли свою губу. Сон. Всего лишь сон. И смешливый бледный мальчик сон и зеленый океан. Я окинул взглядом свою комнату. Теперь это весь мой мир и другого уже никогда не будет. Не океана не будет, ни прогулок по пляжу, ни смеха друзей, ничего. Только ожог на лице, как воспоминание.
Через пол часа вместо Марты, ко мне в комнату зашла моя мама с подносом в руках.
- Том, ты не против, если сегодня я за тобой поухаживаю, - она улыбнулась. Вернее растянула губы. Перед глазами возник Билли, с его теплой улыбкой. Такой настоящей. Я кивнул соглашаясь. Все-таки она старается.
- Как прошел день? – спросила моя мать, вливая мне в рот суп.
- Все так же мам, - не без сарказма ответил я. Она смущенно улыбнулась.
- Тебе ничего не нужно? Марта справляется со своими обязанностями? – я еле сдерживался, пережевывая очередную порцию овощного супа. Хотелось заорать, послать ее нахрен, за ее дежурные вопросы. За то, что она никогда не могла дать мне то тепло, которое получают все нормальные дети от своих матерей. Хотелось обвинить ее во всех смертных грехах, хотелось сделать ей так же больно, как мне сейчас. Хотелось, но я жевал свой суп.
- Мама, все нормально, - нервно ответил я отворачиваясь от очередной поднесенной к моему рту ложке.
- Том, ты почти ничего не съел, так и заболеть недолго!
- Да уж скорей бы… - ответил я, не подумав.
- Том, что ты говоришь! Как ты можешь? Мы с папой так беспокоимся о тебе, стараемся…
- Хм, что-то я не особо ощущаю эти ваши старания, - я не выдержал. Слетели тормоза. Мне хотелось убежать отсюда подальше, чтоб не видеть эту двуличную стерву, зовущуюся моей матерью. Не слышать ее бреда. Но я не мог. Черт подери, я ничего не мог! Только лежать и слушать ее обвинения, в том, какой я неблагодарный сын. О том как она ночами не спит переживая за меня. Я бы рассмеялся на это, если бы не раздирающий меня изнутри гнев. Я каждую ночь слышу, как она уезжает на своей машине, уезжает на свои вечеринки к своим любовникам. Я отлично знаю свою мать. Да она не спит ночами, но лишь потому, что или пьет со своими идиотками подругами или стонет под очередным молодым любовником. Я и раньше-то был ей не нужен, а теперь вообще. Обуза. И возможность выдавить слезу, на очередном интервью рассказав какое горе произошло в ее семь, даже мою боль, обернув в свою пользу.
- Уйди, прошу тебя… - меня всего колотило. Злой комок стоял в горле, рискуя вырваться из него либо отчаянным криком, либо горькими слезами.
- Подумай над своим поведением! – кинула мне на последок мать и вышла.
- Сука! – я укусил себя за щеку изнутри, пытаясь держаться. Б**дь, да когда же я сдохну!
Беспомощно проревев пол ночи, я истощенный морально заснул.
Глава 1. Сон третий. Идеальный мир
Я улыбнулся увидев, что стою в знакомой комнате. Огляделся вокруг, ища глазами Билли. Искать долго не пришлось, он обнаружился на диване. Мой почти прозрачный друг сидел в позе лотоса спиной ко мне и лицом к спинке дивана. Его спина ссутулилась и напоминала знак вопроса. Весь его вид выражал печаль.
- Эй, Билли? Что такое? - я поспешил подойти к нему, - Чего сидишь такой понурый?
Мальчик обернулся и посмотрел на меня глазами побитого щенка. Я застыл на месте от такой жалостливой картины.
- Что случилось Билл? - я сел рядом с ним на диван и положил руку на его спину.
- Билли! Называй меня Билли!!! - ни с того ни с сего закричал мой друг и заплакал.
- Конечно, я буду звать тебя Билли, ну и чего ты разревелся! - я признаться не ожидал таких фортелей от всегда смеющегося мальчонки.
- Том Каулитц, ты предатель! - выпалил Билли. Еще не легче.
- Чего это так? - бедный, он был такой жалкий. Маленький бледный, жутко костлявый и глаза эти его потрясающие теперь ярко сверкали от слез. Он зыркал на меня обвиняюще и очень обиженно.
- Ты почему ушел от меня? - он стукнул маленьким кулачком по обивке дивана.
- Ушел? А... Меня Марта разбудила. Я правда не хотел, но ведь это мне не под силу... - до меня начал доходить смысл его душевных метаний.
- Если ты захочешь Том Каулитц, ты можешь остаться здесь со мной навсегда! - Билл вдруг расплылся в широкой улыбке. Это было очаровательно. Его глаза просветлели и вновь засияли лучистым светом, но в них остались серебряные капельки слез. Он необыкновенный какой-то, и жутко одинокий. Как и я впрочем.
- Нет, Билли это не возможно, у меня не так как у тебя. Я здесь только во сне, понимаешь? Засыпаю и оказываюсь тут. В этом сне, каждый раз в одном и том же сне, - я поглаживал его по спине, говоря с ним как с маленьким ребенком. Хотя Билли даже, если и был младше меня, то не на много.
- Том Каулитц это ты не понимаешь, ты можешь, если очень захочешь, - Билл закивал, подтверждая свои слова. Я ухмыльнулся. Я очень хотел. Хотел бы никогда не проснуться, хотел бы остаться здесь с этим одиноким мальчиком. Потому что он такой же, как я. Ему холодно одному.
- Билли, скажи, а ты можешь мне еще что-нибудь здесь показать? - спросил я, чтобы перевести эту болезненную тему. Он разулыбался.
- Не вопрос Том Каулитц, я здесь Бог и Царь и могу все! - мой неугомонный новый друг слез с дивана и взял меня за руку.
- Чего тебе сейчас больше всего хочется? - хитро прищурившись, промурлыкал Билли.
- Жить... - ответил я и опусти глаза. Черт! Опять эти чертовы слезы. Билли внимательно смотрел на меня, силясь понять, что же меня так расстроило.
- Том, ты знаешь, если там жить не возможно, ты можешь жить здесь. Ты можешь создать себе любую жизнь, какую захочешь тут. Со мной. - Билл не улыбался, его глаза не смеялись, он был чертовски серьезен. Он больше не хотел быть один.
- Это же не жизнь Билли, это фальшивка! - не знаю, зачем сказал это, не знаю зачем. Билл одернул от меня свою руку, как от прокаженного, и попятился.
- Для тебя это может быть и фальшивка, но для меня это жизнь! Настоящая! Другой нет! - пятившись задом, он наткнулся на стол, больно ударившись острым локтем, - Ай!
Я уже успел десять раз пожалеть о сказанном, пожалеть, что обидел это бледное чудо с черными глазами. И поспешил на помощь поранившемуся товарищу.
- Прости меня Билли, прости. Очень больно? - я попытался взять его за руку, но он не дал мне этого сделать, одернув руку и вновь ударяясь об стол тем же местом.
- Аааайййй! - мне стало смешно, очень смешно, я какое-то время держал лицо, а потом схватился за живот и заржал.
- Чего ты! Ну, чего ты! Мне же бооольно... - обиженно протянул Билли.
- А это тебе за вредность! - продолжать угорать я. Он с минуту смотрел на меня насупившись, но потом его лицо просияло и он широко улыбнулся мне. Я растаял, как кубик льда в горячем чае. Этот худой парнишка определенно нравился мне. Такой необычный. Но уже в следующий момент в его смоляных глазах появилась хитринка.
- Ну, что Том Каулитц, пойдем, я покажу тебе жизнь, - я не успел рот открыть, как холодные костлявые пальцы уверенно вцепились в мое запястье и потащили, к уже знакомой мне двери. Я неосознанно сопротивлялся, пытаясь освободится из кольца цепких лапок, но не тут то было. Это худое существо, было на редкость упорно и сильно.
- Не дрейфь Том Каулитц, ты же хотел жизнь, - что-то мне сильно не понравилось в этом голосе, но сопротивляться было бесполезно. Билли дотащил меня до двери, резко открыл ее и впихнул меня туда одного, сам оставшись в большой комнате.
Я оглянулся вокруг и обстановка показалась мне подозрительно знакомой. Дом. Это же мой дом. Столовая.
- Томми, ну где же ты? Пора садиться за стол, - услышал я мамин голос, а через секунду увидел и ее саму, она зашла в столовую вместе с отцом. Они улыбались, оба. Но не той холодной, искусственной улыбкой, к которой я так привык, а теплой и настоящей.
- Томас, ты уже здесь, а мама тебя по всему дому ищет! - отец подошел ко мне приобнял за плечи и поцеловал в макушку. Я не мог вымолвить ни слова. Я был в шоковом состоянии.
- Сынок, после обеда, мы решили поехать за город, сегодня отличная погода! - мама предлагает сесть за стол, а я как окаменел, и не могу пошевелиться.
- Том, ты, что язык проглотил? - отец глядит на шокового меня и заливисто смеется. Я сглатываю и делаю шаг к столу.
- Пригласи с собой Сару, - предлагает мама и я смотрю на нее с еще большим удивлением. Сара, моя бывшая девушка, после аварии испарилась, как и небыло ее никогда. Мой друг, сказал, что она стала встречаться с каким-то новым парнем. И это через неделю после аварии. Хочу ли я видеть ее сейчас, здесь в своем идеальном сне? НЕТ!
- Не надо Сару, - говорю я хриплым голосом и вижу, как у моих родителей от удивления взлетают брови.
- Томми, вы что поссорились? - озабоченно интересуется мама.
- Нет, но сегодня давайте без нее, - я беру в руки вилку и начинаю тыкать ею в салат, показывая, что разговор окончен.
А после обеда, мы втроем едем в наш загородный дом, на берегу озера. Мы с отцом идем на рыбалку, а мама копошиться в саду, ухаживая за своими прекрасными цветами. Я счастлив. До того счастлив, что дышать не могу. Улыбаюсь все время, как идиот. Отец смеется надо мной, говоря, что колледжские вечеринки, разжижили мне мозг. Вечером мы коптили пойманную рыбу, в саду и устроили ужин на траве. Втроем, как будто нет у моего отца вечных проблем с бизнесом, а у мамы очередных общественных мероприятий. Они все обо мне знают, всем интересуются. Любят меня... Господи, пусть я останусь здесь навсегда! Пусть это будет правда, а моя настоящая жизнь сном. Все так хорошо, что даже не возможно представить, будто бывает иначе.
И когда я сытый и довольный заваливаюсь на пушистый газон, в мое запястье неожиданно вцепляются знакомые тонкие пальчики выдергивая меня из моего личного рая.
Хлопаю глазами, пытаясь понять где я. Вижу перед собой бледное личико, обрамленное черными волосами, а яркие губы привычно растянуты в улыбку.
- Съел! - самодовольно спрашивает Билли, - А ты говорил, тут не жизнь, тут жить нельзя!
Мне вдруг становиться так обидно. Больно так становиться, за то, что это все кончилось, за то что не успел насладиться этим счастьем, за то что никогда такого не будет по настоящему. Сжимаю кулаки, пытаясь сдержать истерику, меня начинает мелко колотить.
- Том? – вижу, как с лица Билли сходит веселость, он делает шаг ко мне и замирает в нерешительности.
Изо всех сил держусь, но это слишком... слишком для меня, это мое больное место. Моя слабость. Не единственная, но самая явная.
- Зачем? Зачем ты так? - шепотом, почти всхлипывая, спрашиваю у Билли. Он теряется. Хочет успокоить меня, но не знает как. Не понимает, причину моей боли.
- Том Каулитц... Том... Томми, прости меня... - говорит он и тоже всхлипывает, его черные глаза мгновенно наполняются слезами. Он тянет ко мне тонкие ручонки, он хочет успокоить, но вместо этого сам начинает рыдать. Ловлю его за руку и прижимаю к себе, он тут же обвивает меня руками и утыкается в шею. Всхлипывает. Боже. Успокаивальщик, блин!
- Чего ревешь-то? - спрашиваю.
- А ты чего ревешь? - отвечает. Молчу, не могу об этом говорить, а он будто все понимает и снова извиняется.
- Я ведь не хотел, чтобы было больно Томми, я хотел чтоб ты со мной остался, - улыбаюсь сквозь слезы. Из Тома Каулитца я эволюционировал в Томми. Приятно.
- Я больше так не буду, чесно-чесно не буду! Веришь? - смотрит на меня жалостливо и испуганно, - Томми, ты ведь придешь еще, да? Ты ведь не бросишь меня одного?
Я как никто понимаю его, у него тоже горе, его тоже некому любить, ему тоже больно и одиноко.
- Приду. Я обязательно приду, - говорю я, и он улыбается. Снова улыбается широко и радостно, как ребенок. Глаза искрятся теплом и хитринкой. Он прекрасен.
Он тянется к моему лицу, желая стереть мокрые дорожки, но его рука стремительно тает, еще секунда и я оказываюсь лежащим в своей комнате.
Первым делом, что я вижу, это безмерно озабоченное лицо Марты.
- Томас, слава богу, вы проснулись! - моя сиделка облегченно вздохнула.
- А что такое? - хриплым со сна голосом, спросил я.
- Сейчас два часа дня Томас. Я не могла вас разбудить и это меня жутко напугало! - Марта, подошла ко мне с тазиком и откинула одеяло.
- Сейчас я вас помою, - невозмутимо, будто, сообщив о том, что на улице хорошая погода Марта, принялась стягивать с меня футболку и шорты. И снова все это унижение. Крепко зажмуриваюсь и сжимаю зубы, когда женщина полностью оголяет меня. Невозможно к этому привыкнуть. Не возможно привыкнуть к такому унижению. Внутреннее вздрагиваю, каждый раз, когда Марта касается меня мокрым полотенцем. Невыносимо. Если бы от стыда можно было бы умереть, я давно бы уже лежал мертвым.
Глава 1. Сон четвертый. Все, что необходимо для жизни.
Марта дочитывала главу из очередного романа, когда в мою комнату вошел отец.
- Матра, если вы не возражаете, я бы хотел поговорить с сыном наедине, - довольно высокомерно сказал мой отец. Марта молча кивнула, ободряюще улыбнулась мне и вышла. Отец сел на ее кресло. Я молчал и ждал, что он скажет, даже не пытаясь начать разговор. Ждать чего-то хорошего от отца я не привык и поэтому заранее напрягся.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил отец, решив видно начать издалека.
- Отлично, как видишь! Жизнь прекрасна и удивительна! - издевательски проголосил я.
- Том, хватит паясничать! - процедил сквозь зубы отец.
- Хватит задавать идиотские вопросы! - я его ненавижу, почти ненавижу.
- Том, не смей разговаривать со мной в подобном тоне! - было видно, что моему отцу неприятно находится здесь рядом со мной. Рядом со своим полудохлым сыном, но что-то его держит. Ему чего-то нужно.
- Говори зачем пришел и оставь меня, - уже спокойней попросил я.
- Томас, твоя мать беспокоиться за тебя и очень переживает, что ты ее к себе не подпускаешь. Твоей матери нужна твоя помощь... - отец, сделал паузу. Я хмыкнул и отвернулся.
- У нее ответственный момент в жизни, понимаешь? Благотворительный фонд в котором председательствует твоя мать направляет большую сумму денег детям инвалидам... Том, ей нужно, чтобы журналисты тебя поснимали, задали тебе пару вопросов о матери и ты ответил какая она у тебя заботливая и любящая... - я задохнулся от возмущения. Если бы я мог убивать взглядом, отец был бы уже мертв.
- Вы что ох*ели совсем? - заорал я, - Я вам, что цирковая обезьяна? Хотите меня на всю страну унизить?
- Том, помоги матери! - настаивал на своем отец.
- А почему она сама ко мне не пришла? - внутри все кипит, эмоции захлестывают.
- Томас, она боится... боится тебя, ты с ней жесток, - отвечает отец.
- Я ни за что не пойду на это! А если приведете журналистов я расскажу, какая у меня отличная семья и уж поверь мне это сильно отразиться на вашей хваленой карьере! - я сверлил отца ненавидящим взглядом.
- Я вырастил неблагодарное отродье! - отец резко поднялся и вышел из комнаты громко хлопнув дверью.
- Сука, вырастил он меня! Да, что ты сделал-то для моего воспитания! - отчаянно крикнул я закрытой двери. Тут же забежала испуганная Марта.
- Томас, успокойся тебе никак нельзя волноваться. Прошу успокойся, - Марта поднесла к моим губам стакан с водой и таблетку успокоительного, - Выпей, Том.
Я послушно заглотил предложенную таблетку и устало откинулся на подушку. Эта стычка отняла у меня все силы.
- Марта, вот скажи, почему у меня такие родители? - пи*дец, как захотелось тепла и чтобы хоть кто-нибудь меня любил и жалел. Марте было нечего мне ответить, но она чувствовала мою боль и не могла оставаться к ней равнодушной. Женщина присела на мою кровать и стала гладить меня по голове, как маленького ребенка. Глаза заслезились от жалости к себе, от безысходности и от обиды.
- Ну-ну мальчик, тише... Все хорошо будет... - теплый и нежный тон Марты успокаивал меня и я вымотанный морально и пригревшийся в ласковых руках незаметно для себя заснул.
Я даже не удивился, когда снова очутился в уже знакомой мне комнате.
- Том Каулитц, ты пришел! - Билли, взявшись непонятно откуда, кинулся мне на шею и повис на ней, сжимая меня в объятьях.
- Билли… - выдохнул я. Боль, злость и одиночество реальной жизни тут же оставили меня. Здесь, в моем сне, рядом с Билли я был нужен. Я был необходим ему, и я не был одинок.
- Томми, ты опять плакал? – Билли оторвался от меня и с озабоченным видом посмотрел в мои, я так подозреваю, красные глаза. Я чуть улыбнулся уголками губ.
- Не важно Билли, здесь мне не хочется плакать, и я счастлив от этого, - Билли широко улыбнулся мне и поцеловал в щеку, потом от чего-то засмущался и покраснел как помидор.
- Томми, а у тебя бывает так, что когда ты трогаешь кого-нибудь, с тобой происходит что-то непонятное? – смущаясь, спросил меня мой странный мальчик.
- Непонятное? Билли с тобой происходит что-то непонятное, когда ты трогаешь меня? – я немного напрягся, чисто интуитивно подозревая, что же «непонятное» происходит с моим субтильным другом.
Билл покраснел еще сильнее, его черные глазки забегали, он закусил губу и сильно напрягся. Смешной.
- Билли… - позвал я оторопевшего от собственных откровений друга.
- Том… это все как-то очень странно. Такого никогда небыло со мной. Но когда ты рядом… близко ко мне, со мной что-то не ладное начинает твориться…, - Билл понизил голос и почти одними губами прошептал, - Даже кое-что шевелиться…
Сказать, что я ох*ел от таких откровений – это ничего не сказать. Такое по детски непосредственное признание вызвало у меня тихую истерику, сильно захотелось смеяться и рыдать одновременно.
- Томми, это не нормально? – видя мой ступор, спросил меня Билл.
- Ну не то чтобы ненормально, - начал было я, - Подумаешь, у тебя на меня стоит… у людей еще и не на такое стоит… – я делано заржал, хотя был крайне смущен и поражен.
- Стоит? – Билли смотрел на меня абсолютно не понимающим взглядом. Я даже подумал сначала, что чего-то недопонял и уже было проклял себя за предыдущий монолог.
- Ну да… ты же сам сказал, что у тебя шевелиться в штанах… - глядя на голые пальцы своих ног, пробубнил я.
- Я не говорил про штаны. Как ты догадался? – Билли смущался, но интерес был явно сильнее.
- Билли, когда ты возбуждаешься, у тебя шевелиться может только в штанах! – нервно выпалили я, и залился краской. Господи, ему, что пять лет?
Миндалевидные глаза смотрели на меня ошалело.
- Билли, ты… ты что ничего не знаешь про секс? – сделал я свое нелепое предположение, но только так я мог объяснить эти удивительно удивленные глазюки уставившиеся на меня.
- Секс? Я не знаю никакой секс! – поджав губы, ответил Билли и гордо отвернулся. Его явно резануло по самолюбию, что он чего-то не догонял. А меня просто убил его ответ. Я возбуждаю его, а он даже не понимает почему и что это значит. Я не знал, что меня больше пугало, что меня пусть даже не осознанно, но хочет особь мужского пола или то, что эта особь в свои 17-18 не имеет малейшего представления об особенностях своего тела.
Мы молчали. Билли делал вид что его очень заинтересовала белая стена напротив. А я переваривал информацию, и тайком поглядывал на хрупкую фигурку в белом.
- Расскажи… расскажи про секс! – минут через пять нашего молчания, потребовал Билли. Любопытство взяло верх над гордостью и самолюбием, - Расскажи же Томми…
- За что мне все это? – я нервно воздел к небу глаза, и мысль в мозгу сразу же родила ответ: «Это тебе за то, что смущал бедную Марту. Вот теперь расскажи свои истории этому маленькому ангельски чистому чудовищу!!»
- Томми… - вновь окликнул меня голосок. Я вздохнул.
- Билл, ты понимаешь, это не так просто, - я снова вздохнул. Черт! Не думал, что будет так сложно.
- Рассказывай! – не унимался Билл.
- Ну… понимаешь… иногда между двумя людьми возникает симпатия друг к другу, притяжение что ли… и тогда возникает чувство… И когда возникает это гребаное чувство, тогда у людей и шевелиться случается секс, - Билл смотрел на меня как ни идиота, и я признаться себя таковым и чувствовал. Но я не понимал, как можно объяснить этому созданию ничего не подозревающему о половой связи про секс так, чтоб он понял, что это не просто физическое влечение, а что-то большее.
- Том, я ничего не понял… - смешно выставив вперед нижнюю губу, признался Билли.
- Я же говорю, что все сложно. Тебе только одно нужно знать, секс происходит между двумя любящими людьми, понимаешь? Знаешь, что такое любить? – спросил я у Билли.
- Да… я маму очень люблю… - улыбнулся мальчик и его глаза засветились солнцем, - С мамой должен был быть секс?
Я подавился воздухом. Ху*вый из меня педагог.
- Нет! Ни в коем случае! Это происходит только между влюбленными людьми не родственниками! Не путай! – я нервно зачесался.
- Ничего не понимаю… - прогундосил Билли и подал мне руку, приглашая встать, - Пойдем, я покажу тебе свое любимое место.
Билл вновь потащил меня к знакомой двери и хитро улыбнувшись, отворил ее. Мы оказались во дворе маленького дома, у которого росли яблони со спелыми плодами, наполняя воздух вокруг непередаваемым сладким ароматом.
- Где это мы? - зачарованно осматриваясь вокруг, спросил я Билли.
- Это, мой дом... Ну, по крайней мере, я хочу, чтоб мой дом был таким, - немного грустно ответил мне Билли. Его холодные пальчики доверчиво сжимали мою ладонь, заставляя меня задыхаться от умиления и нежности к нему. Он как дитя, им невозможно не любоваться, невозможно не любить. Я улыбнулся своим мыслям.
- Здесь очень хорошо Билли, - мальчонка солнечно мне улыбнулся.
- Пойдем в дом, там моя мама... - Билл побежал, утягивая меня за собой.
Дом был небольшой, но очень уютный, в нем пахло свежей сдобой и яблоками. Я сразу же почувствовал голод и громко сглотнул.
- Билли, съесть бы чего-нибудь, - простонал я жалостливо.
- Конечно Том Каулитц! Мама как раз испекла яблочные пирожки, - Билли не на секунду не выпускал моей руки, его цепкие пальцы крепко сжимали мою кисть, как будто боясь потерять. Боясь, что я снова проснусь и оставлю его одного. Вновь задохнувшись от нежности к худому существу, я в ответ сильно сжал его ладошку. Билл оглянулся на меня, вглядываясь в мое лицо, а потом неожиданно спросил:
- У тебя тоже так? Тоже чувствуешь это? - я прекрасно понял, о чем он, но предпочел закосить под дурочка. Потому, как сказать мне ему было абсолютно нечего. Я прикипел к нему, я понимал его одиночество, понимал как никто, но испытываю ли я к нему такое же влечение?
- Томммммииии.... - Билл отпустил мою руку и обнял меня, сильно вжимаясь. Я думал одурею от таких неожиданных манипуляций, изо всех сил пытаясь не думать чего добивается этот мелкий засранец, - Томмммииии... - продолжал сладко тянуть мое имя злостный провокатор.
- Бииллии... - выдохнул в ответ я, стараясь отодвинуться от худого, ставшего вдруг таким чрезвычайно горячим тела.
- Томми, я хочу, чтобы ты остался со мной, я люблю тебя... - выдохнул он мне в самое ухо. У меня безвольно повисли руки, остановилось сердце, легкие разучились дышать.
- Билл… Билли, ты не понимаешь что говоришь, - хрипел я, отодвигая сопящее мне в ухо существо от себя, пытаясь заглянуть в его глаза.
- Ты не прав Томми, я люблю тебя так же, сильно, как люблю свою маму! Я это чувствую и мне хорошо, я хочу остаться с тобой навсегда, понимаешь? Мне очень этого хочется... - в черных глазах было столько всего, что я даже не решился бы угадывать. В теплых глазах была обида, за мое недоверие, была решимость, доброта и любовь, черт подери! Действительно ли он меня любит как маму, или просто не умеет пока различать любовь?
- Билли... ты с ума меня сведешь, точно тебе говорю! - вздохнул я, а Билли лишь расхохотался.
- Том Каулитц, ты дурак! - мелкое зло показало мне язык и поманило на кухню, откуда так аппетитно пахло пирожками.
Влетев на кухню секундой позже Билла, я увидел умилительную картину: Билл повис на шее милой темноволосой женщины, расцеловывая ее в обе щеки, получая в ответ такие же крепкие объятия и ласку. Мама Билла, выглядела очень молодой, даже слишком для такого взрослого сына, и была очаровательно милой и красивой. Ее карие глаза излучали любовь и почти физически ощутимое тепло.
- Билли, почему ты не знакомишь меня с другом? - женщина насильно отлепила от себя обвившего ее шею руками, как лианами, сына.
- Мама, это Томми. Я его люблю. Томми это моя самая любимая мамочка на свете, - не глядя на меня, ответил Билли, вновь прилепившись к матери. Женщина улыбнулась мне, и умиленно погладила по черноволосой голове своего нежного сына.
- Томми, ты не смотри на него, он вечно так, не может от меня оторваться, - тихим голосом, как будто извиняясь, проговорила женщина, - Садись за стол, я сейчас налью вам чаю. Билли, садись тоже! - делано строго проговорила женщина. Мой друг нехотя начал отрываться от мамы. Это было довольно смешно, как он постепенно от не отлеплялся, сначала одну руку, потом другую, зацепившись на последок пальцем за воротник ее платья. Он сел со мной рядом и зачем-то взял меня за руку.
- Ты только не просыпайся пока ладно? Мне очень нужно показать тебе мою комнату, - шепотом попросил меня Билли и я кивнул.
Позже нас накормили наивкуснейшими пирожками и ароматным чаем. Я чувствовал себя, как в раю сидя рядом с моим другом и его прекрасной мамой. В воздухе вокруг чувствовалась любовь и тепло. Я готов был прожить жизнь рядом с этими прекрасными людьми, так сильно любящими друг руга. Я был уверен, их любви хватило бы и на меня.
После обеда Билли потащил меня в свою комнату. Она оказалась небольшой, но очень уютной и какой-то сильно детской. Может обои в паровозика «Томаса» мультика, времен моего детства, делали ее таковой.
- Миленько… - не без смешка откомментировал я. Билли сделал вид, что стеба не понял. А может действительно не понял, кто его разберет.
- Видишь Томми, тут хватит места, - воодушевленно начал Билли, глядя на меня широко распахнутыми глазами, от чего взгляд становился светлым и жутко доверчивым.
- Хватит для чего? – не уловив ход его неуловимых мыслей, уточнил я.
- Для второй кровати! Посмотри, как тут здорово. А сад у нас какой! А парк неподалеку! Томми, тут хорошо, и мама рядом и ты будешь рядом…. – черные глаза с такой надеждой смотрели в мои, с такой мольбой, что я не мог не согласиться. Единственное, что меня держало, это страх. Страх, что если я соглашусь, то наверняка в реальной жизни для меня все будет кончено. Я ухмыльнулся. Как будто сейчас еще не кончено. А Билли продолжал пялить на меня свои глазюки, очаровывая меня еще больше, лишая воли и желания сопротивляться. А зачем собственно сопротивляться-то?
Билл стал расплываться и я понял, что просыпаюсь.
- Пожалуйста, Томми останься со мной… - услышал я, звонкий голосок моего искусителя.
Мне совершенно не хотелось просыпаться и вновь оказываться в этой ужасающей атмосфере фальши и моего личного горя. Но ничего не поделаешь я медленно, но верно просыпался. Болели мышцы, хотелось потянуться и расслабить отлежанные конечности, но самостоятельно я был на это не способен.
- Марта... - хриплым со сна голосом позвал я свою сиделку, но ответа не последовало. Женщины небыло в комнате. Чертыхнувшись, я сильно сжал зубы.
Боль в отлежанных мышцах становилась нетерпимой.
- Маартааа! - крикнул я что есть силы. Результата не последовало. Я отчаянно до крови закусил губу, пытаясь отвлечь себя от страшной боли другой болью, более явной, острой. Это помогло лишь на какое-то мгновение.
Хотелось орать от безысходности, от боли, от беспомощности своей, но я только сильнее сжимал зубы на мягкой плоти.
Марта зашла тогда, когда я был почти готов к смерти. Увидев текущую у меня
по подбородку струйку крови она невольно вскрикнула.
- Томас, Господи Боже! Что такое? - женщина бросилась ко мне.
- Больно... - чуть слышно прохрипел я, - Поверни... мне все больно....
Марта сразу, поняв в чем дело, начала переворачивать меня со спины на правый бок. Она скинула с меня одело и со слезами на глазах начала растирать мое затекшее, отлежанное тело.
- Томас, прости, прости меня мальчик... Я не думала, что ты так рано проснешься... - ее теплые руки расслабили меня, избавив от невыносимой боли.
- Спасибо Марта, - устало улыбнувшись женщине, прошептал я. Меня вымотала эта боль настолько, что теперь только проснувшись я уже чувствовал себя выжатым.
- Я сейчас приготовлю тебе завтрак, - гладя меня по голове, сказала Марта, она чувствовала себя виноватой за то, что заставила меня так страдать. Но я совсем не винил ее.
- Не надо завтрак, Марта, я сытый, - я действительно был сыт пирожками мамы Билли, и как не странно наяву тоже.
Женщина на меня посмотрела неодобрительно, и крайне удивленно.
- Сытый? Томас, ты почти ничего не съел за ужином! Если ты будешь так мало есть, тебя переведут на искусственное питание, - Марта была настроена решительно и мне ничего не оставалось, как согласиться на йогурт со свежими фруктами и апельсиновый сок. Добившись своего, женщина вышла, оставив меня одного.
Дальше был завтрак насилу. Позорное опорожнение. Хотя бы, чтоб вообще перестать ходить в туалет, я был готов отказаться от еды насовсем. Я все никак не мог привыкнуть к этой унизительной процедуре. Потом Марта по обыкновению мыла меня, рассказывая при этом совершенно будничным голосом, про свою бабушку, Польскую эмигрантку, про то, как ее не гостеприимно встретила Германия. Марта, всегда говорила, совершая подобные процедуры, она понимая мои чувства, старалась не акцентировать на происходящем внимание, за что я ей был безмерно благодарен.
- Мама спрашивала о тебе, - неожиданно сказала Марта.
- Мне плевать, - грубо оборвал я следующую реплику моей сиделки.
- Том, мне кажется, она правда очень переживает за тебя, - неуверенно продолжила Марта.
- Я вижу, как она переживает! Решила из меня клоуна сделать! - щеки тут же вспыхнули от негодования.
- Том, она все же твоя мать... - взяв меня за руку, тихо проговорила Марта.
- Матери, не забивают на своих детей и не бегают от них, когда им плохо. Марта, прошу, если ты хочешь остаться со мной в хороших отношениях, никогда больше не говори со мной на эту тему! - моя обида была слишком сильна. И особенно теперь, когда я увидел, как настоящие матери любят и заботятся о своих детях, эта обида только возросла.
- Хорошо Том. Хочешь, я почитаю тебе? – женщина, не дожидаясь моего ответа, взяла с тумбочки книгу и открыла ее на заложенной закладкой странице.
Сегодня я, как ни странно, очень внимательно слушал Марту. С жаждой впитывая в себя каждое ее прочитанное слово. На самом интересном месте в дверь постучали.
- Здравствуй Том, - моя мать была при параде, упакованная в дорогой строгого покроя костюм. Я не посчитал нужным ответить на ее приветствие и демонстративно отвел глаза в сторону. Марта засобиралась. Я вцепился в нее умоляющим взглядом, прося не оставлять меня с матерью наедине. Но мать не дала мне шанса, высокомерно кинув моей сиделке:
- Марта, я позову вас, когда вы понадобитесь, - женщина, улыбнулась мне виновато и тихо вышла.
- Не смей с ней так разговаривать! - зло выпалил я.
- А что я такого сказала? Том, ты всегда придираешься, - она изобразила на лице оскорбленную невинность. Я сильнее сжал зубы. Устраивать очередную перепалку мне не хотелось, - Чего ты хочешь?
-Том! Я хочу знать, как чувствует себя мой сын! - она присела рядом со мной на кровать, - Том, ты очень похудел. Марта говорит, что ты плохо питаешься...
- Мама, прошу тебя, хватит. Говори, зачем пришла и иди. Не верю, что тебя волнует мое здоровье, особенно после того, что ты хотела сделать!
- Зачем ты так... - мама погладила меня по щеке.
- Это не я так...это ты так... - я так устал от всего этого, что мне уже ничего не хотелось, а меньше всего хотелось доказывать что бы то ни было матери.
- Я как лучше хотела... - она продолжала сидеть рядом.
- Для кого лучше-то? Явно не для меня... Мама, со мной все как всегда, не лучше не хуже. Ты узнала, что хотела? Все, можешь идти. И позови Марту!
- Я зайду вечером? – неуверенно спросила она.
- Как хочешь... - равнодушно сказал я и закрыл глаза, показывая, что разговор закончен. Несколькими секундами позже я услышал звук закрывающейся двери.
Глава. 2. Сон пятый. Во что выливаются игры.
Весь остаток дня я промаялся в ожидании вечера. Я перенервничал сегодня и поэтому днем уснуть так и не удалось. Марта дочитывала мне роман, отвлекая меня от тяжелых мыслей.
Вечером я попросил у своей сиделки снотворного, но давать она мне его не хотела, объясняя это тем, что я и так слишком часто и помногу сплю. - Марта, ты хочешь, чтоб я промучился всю ночь от бессонницы? - спросил я женщину. Она не хотела, чтоб я мучился и поплелась за снотворным. А я уже внутренне радуясь, встрече с Билли улыбался в предвкушении. Таблетка подействовала почти мгновенно.
Оказавшись в привычной полупустой комнате я начал озираться, ища Билла. Он спал на диване, свернувшись в комочек. Стараясь не шуметь я подошел к нему и тихонько опустился рядом разглядывая спящее существо. Во сне он казался еще бОльшим ребенком, его черные ресницы иногда подрагивали, а яркие губы чуть припухли. Я не удержался и дотронулся до них пальцами. Он выдохнул и зачмокал губами, я еле успел одернуть руку, но Билли не проснулся. Тогда немного осмелев, я легко погладил его по бледной щеке, провел кончиками пальцев по векам, пощекотал кончик носа, на что Билли смешно фыркнул. Касаться его было приятно, и как-то странно возбуждало кровь. Увлекшись, я не сразу заметил, что Билли проснулся и внимательно сморит на меня, пока я поглаживаю его нежную шею. Я замер, от неожиданной встречи с его черными глазами.
- Я очень ждал тебя Томми, - тихо сказал Билли, взял мою руку, замершую на его шее, поднес к своим губам и мягко поцеловал в центр ладони. Я удивленно открыл рот, от столь неожиданной и приятной ласки. А Билли, видя мое замешательство, засмеялся.
- Том Каулитц - дурак! - ласково обозвался мой друг и снова расхохотался.
- Дурак? Дурак, да? - мои руки просто горели от желания прикоснуться к этому худому тельцу, хоть как-нибудь. И тогда я выбрал единственное приемлемое в этой ситуации решение - я повалился на него сверху и стал щекотать его выступающие ребрышки. Он визжал и извивался, а я лишь больше раззадоривался и возбуждался этой игрой. Он был такой горячий со сна, такой милый, такой ласковый, такой нежный, такой очаровательно возбуждающий. Я почувствовал, как мое тело просыпается в интересных местах, заставляя меня желать мальчонку. Желать его близости. Интимной близости. Сам испугавшись своих мыслей, я резко отпрянул от Билла. Он облегченно отдышался, перестав ощущать щекочущие его руки, но поняв, что со мной что-то не так подался вперед обвивая меня руками за шею.
- Что такое Томми? - прошептал он мне в ухо, приводя меня в еще больше замешательство. Я оторвал его от себя, и отошел подальше, облокачиваясь руками о стол. Но Билл намека не понял, подошел ко мне и обнял сзади за талию. Я обреченно застонал, выпутываясь из его рук.
- Том? - услышал я сзади дрожащий уже голосок.
- Чего тебе? - рявкнул я, не поворачиваясь, чтоб не видеть его, я уверен, обиженного лица.
- Почему ты меня отталкиваешь? - Билли, почти прошептал это, его голос срывался.
- Так нужно, Билли... - уже мягче ответил я, и заставил себя повернуться. Билли стоял совсем рядом, в его глазах было непонимание и обида, а еще желание быть ближе.
- Томми, я хочу к тебе... - он сделал шаг ко мне, я тут же сделал шаг назад. Его глазищи округлились и увлажнились.
- Тооом? – ошарашено протянул он.
- Билл, не надо… - умоляюще простонал я, не уточняя, что же именно не надо.
- Я что обидел тебя Томми? Ты назвал меня Билл… ты же знаешь, я не люблю… - он вновь сделал попытку приблизиться, но отходить мне было решительно некуда, за мной была стена. Я обреченно застонал, а Билли желая моего тепла, снова обнял, по обыкновению сильно вжимаясь. Я зашипел, так как он прижал мой оживший орган. Видно тоже почувствовав это, Билли немного отстранился и с любопытством уставился на мешающий ему, ко мне прижиматься, объект.
- Ой, Томми, а что это у тебя? – удивленно спросил Билли, ткнув в выпирающий бугорок пальцем, обозначая, что же его так заинтересовало. Совершенно добив меня этим и заставив заныть.
- Что-что! Угадай с трех раз! – огрызнулся я, пытаясь вырваться из его рук.
- Хи-хи, у меня тоже один раз так было… - радостно разулыбался Билли и снова ткнул в него. Я готов был прибить гада.
- Твердыыыыыый… - продолжая дебильно лыбиться, протянул садист, - Томми, а почему он такой?
Нет, он явно хотел, чтоб я умер у этой вот стеночки. Каждым вопросом добивая меня все больше.
- По кочану! – я грубил, потому, как сказать-то мне ему было нечего.
- Ну, Тоооом, расскажи… Почему ОН… - с*ка снова тыкнула мой член, - твердый?!
Неожиданно даже для себя, я разозлился на него, так разозлился, что готов был прибить.
- Хочешь знать?! Хочешь знать почему?! – Билли отшатнулся, видно испугавшись моего злого тона, и бешено загоревшихся глаз, - Я тебе покажу!
Хватило секунды, чтоб повернуть нас местами. Я припечатал его к стене и положив ладонь ему на пах, поверх тонких льняных штанишек, стал остервенело терзать его мягкую плоть. Мне показалось, что он даже дышать перестал от страха. Но физиология взяла свое и уже через несколько минут, он не в силах сдержаться слабо постанывал в мою шею. Злость прошла, вернув мозги на место. Я резко отстранился от худого возбужденного моими стараниями тельца.
- Прости… Билли, прости… - сам задыхаясь от неудовлетворенности, срывающимся голосом прошептал я. Билл видно не придя в себя, ошарашено посмотрел на свой выпирающий бугорок в штанах, потом на меня и всхлипнув съехал вниз по стене, обхватывая колени руками. Опустив лицо, он заплакал. Я никогда в жизни, не чувствовал себя такой с*кой как сейчас. Было ощущение, что я надругался над ребенком. Обманул доверие… Я подполз к нему и тоже обнял его за коленки.
- Прости пожалуйста Билли… Я не хотел тебя обидеть…
Он поднял на меня заплаканные глаза, и всхлипнув спросил:
- Томми, а почему мне там так теперь неспокойно? Почему так… тяжело… - я сразу понял, в чем дело, его член до сих пор стоял, доставляя ему дискомфорт. Я отставил его, так и не дав разрядиться. Набрав воздуха в грудь, и опустив глаза, я прошептал:
- Могу помочь…
Билли тут же закивал. Я осторожно выпрямил его колени и нерешительно потянулся к его паху. Злого запала больше небыло и остался лишь страх и чувства чего-то запретного и неправильного. Но я не мог оставить его мучаться в таком состоянии и закусив губу осторожно пролез рукой под резинку его беленьких штанишек, нащупывая твердую плоть.
- Ай… - тоненько выдохнул Билл.
- Необычно, правда? – нервно ухмыльнулся я, начиная движения.
- Это слишком Томми…. – простонал он, - Слишком хорошо…
Я понимал его, мне самому бы не помешало хорошенько оддрочить, но при Билли я трогать себя постеснялся. Совсем не много времени потребовалось, чтобы не привыкшее к таким, ярким ласкам тело Билла забилось в сладостной конвульсии, выплеснув в мою руку свою жидкость.
Я осторожно поднял на руки обмякшее тело и отнес его на диван.
- Обними меня… - попросил Билли и я прилег рядом сгребая его в охапку. Я чувствовал себя маньяком растлителем. Но Билли, похоже, не думал злиться на меня. Он мягко поглаживал мою спину и что-то мургал мне в ушко. Так мы и заснули, а проснулся я уже в своей комнате, где уже во всю орудовала Марта с горячим завтраком.
- Марта, доброе утро, - просипел я.
- Доброе утро Томас, - поприветствовала меня в ответ моя сиделка, - Сейчас мы умоемся и будем завтракать. Марта принесла тазик теплой воды и полотенце. Она откинула мое одеяло и застыла. Я проследил ее взгляд и задохнулся от стыда. Мои пижамные штаны, в которых я спал, были мокрые в причинном месте.
- Том, тебе явно приснилось, что-то приятное… - поспешила снять напряженность ситуации Марта, а я лишь залился краской еще больше.
Я жутко переживал весь день за Билли. Как он там, после этого... Чувство вины так и не покинуло меня и даже возросло. За день я успел прилично накрутить себя, мне стало казаться, что мой друг возненавидит меня за то, что я воспользовался его доверием и неосведомленностью. Я закрыл глаза, пытаясь уснуть, но тяжелые мысли роились в голове, не давая провалиться в спасительны сон. Я снова стал клянчить у Марты снотворное, тогда Марта сказала мне, что сообщит моему врачу о моих проблемах со сном. Я матюгнулся про себя, и отвернув голову, закрыл глаза, всем своим видом выражая обиду на сиделку.
- Томас, даже не думай, что тебе удастся разжалобить меня своими надутыми щеками! - безапелляционно заявила Марта, но при этом очень ласково потрепала меня за плечо. Я как-то сразу расслабился, от ее теплых рук. Марта, замечая это, присела на мою кровать и стала легко поглаживать меня по голове, говоря что-то успокаивающее. Глаза стали слипаться, отдаляя меня от реальности и приближая к Билли. К моему мальчику.
В комнате Билла не оказалось, что меня очень напрягло и испугало. Зато знакомая зверь в конце комнаты была приоткрыта. Я решительно прошел к ней и вздохнув поглубже шагнул в неизвестность, мечтая чтобы Билли оказался там. Каково же было мое удивление, когда я понял, что стою на краю высокой скалы, заросшей изумрудного цвета травой. Билли сидел на самом краю, бесстрашно опустив ноги в пропасть и по-детски болтая ими. В его пушистых волосах играл ветер, красиво развивая их и оставляя на его голове творческий беспорядок. Я залюбовался им. Он был такой маленький и худенький, один над огромной бездной. Беззащитный такой и задумчивый… Безграничная нежность охватила меня, захотелось утащить его отсюда, спрятать куда-нибудь подальше, в укромную норку, и защищать, оберегать и любить… Он думал о чем-то своем и не замечал меня, а я не решался прервать его. Тихо подойдя к нему, я опустился рядом, и так же свесил ноги в бездонную пропасть. Увидев меня, он радостно улыбнулся и взял за руку.
- Когда мне нужны ответы, я прихожу сюда… - сказал Билли и вновь устремил свой взгляд в даль.
- Какие ответы тебе нужны сейчас? – осторожно поинтересовался я, внимательно глядя в его глаза. Он долго не отвечал, мне даже начало казаться, что он не услышал моего вопроса. И когда я был уже точно уверен, что ответа не получу, Билли заговорил:
- Знаешь, что Томми? Я думаю о том, что же с тобой случилось там… Просто так здесь не окажешься… с тобой случилось что-то плохое? – Билли повернулся ко мне и внимательно посмотрел в мое растерянное лицо.
- Можно и так сказать… - уклончиво ответил я. Почему-то не хотелось его расстраивать, а в том, что он расстроиться, я был уверен. Билли коснулся холодными пальцами моей щеки и легко ее погладил.
- Останься здесь Томми, со мной… Мне так плохо тут одному и тебе там плохо… Ведь плохо? – черные глазенки вцепились в меня ожидая ответа.
- Плохо, - подтвердил я.
- А вдвоем нам будет хорошо. И не страшно… и тепло… и любовь у нас будет Томми… - Билли, все говорил и говорил, убеждая меня остаться, обещал что-то милое и наивное. Я вдруг понял, что этот человек безумно одинок, ему плохо тут одному, больно и ни одна даже самая радужная фантазия не может заменить ему общения и чувства, что ты не один. Наполненный невообразимой нежностью к нему, я притянул к себе тонкое существо и крепко обнял, а он все говорил и говорил не в силах остановиться.
- Мне так страшно каждые раз, когда ты уходишь. Мне кажется, что ты больше не придешь, что я снова останусь один… Томми, я больше не хочу остаться один. Я тебя люблю и хочу, чтобы мы были вдвоем.
Мы сидели на самом краю бездонной пропасти. Я держал в руках уже любимого мной человечка, а ветер обдувал нас, заглушая почти истеричный шепот моего милого мальчика. Мне было хорошо. Я наконец чувствовал себя нужным. Я знал, что необходим этому парню, как воздух и это делало меня счастливым. Это заставляло меня улыбаться и радоваться, легкому ветру, зеленой траве и синему небу. Я теперь тоже был не один.
Не знаю, сколько мы так просидели, Билли успокоился давно и притих в моих руках, лишь иногда проводя кончиками пальцев по моим щекам. Не хотелось ничего менять, было просто хорошо и спокойно. За себя и за него.
- Знаешь, я когда совсем маленьким был, любил по деревьям лазать и даже однажды забрался на крышу дома, мама тогда сильно перепугалась… а когда меня от туда сняли, даже не заругалась, а только обняла меня и сказала, что я вырасту скалолазом… Томми я не стал скалолазом… думаешь это расстроило маму? – от чего-то захотелось разрыдаться, я что есть силы стиснул Билли в своих объятьях.
- Какой же ты глупый Билли, я думаю, твоя мама просто счастлива, что ты не стал никаким скалолазом! – я засмеялся, и Билли рассмеялся вслед за мной.
- А еще я любил желатиновых мишек Гамми… Когда я себя хорошо вел мама всегда мне их покупала… - у Билла было такое серьезное лицо, что дико заржать, как мне того хотелось, я не стал.
- А теперь? – спросил я, почесывая нос, тем самым прикрывая улыбку.
- А теперь я уже большой! – возмущенно насупившись, сказал Билли. Раздражаясь моей непонятливости.
- Ну, раз так, то конечно… - все же улыбнувшись, ответил я и от души чмокнул парня в щеку. Он строго посмотрел на меня, но было видно, что ему это очень приятно.
- А что с тобой произошло там? – ни с того ни с сего задал убийственный вопрос Билли, заставляя сердце сжаться в груди.
- Я попал в аварию… - уклончиво ответил я, но мой друг совсем не удовлетворился моим ответом.
- И что с тобой теперь? – Билл, сам того не понимая, резал меня по живому, заставляя даже здесь, в моей тихой гавани, думать о том, как я немощен на самом деле.
- А теперь Билли, я лежу пластом на кровати. Я не могу двигаться. Я вообще ничего теперь не могу. Даже сдохнуть не могу, понимаешь? - меня отчаянно затрясло, я повысил голос до крика и уже сам того не осознавая, кричал на Билли. Но он не обиделся, он взял меня за руку и уверенно заявил:
- Тогда Томми, тебе обязательно нужно ко мне … Здесь ты сможешь все… Мы сможем все…
Этот малыш, умело загнал меня в угол, добиваясь своего. Меня там по сути ничего не держало.
- Ну, так что Томми? Останешься?